еще одна страница сгорела
Это был белив-два-года-спустя. Что-то изменилось, но думать об этом сейчас совершенно не хочется.
В этот раз - два с половиной фика, но половина так и осталась ненаписанной. Но, думаю, мы когда-нибудь соберемся с Элей и все-таки напишем тот печальный и упоротый драббл. Да-да-да?
Я без Тедди это не я, так что первое:
Фанфик по заявке № 115
Гарри Поттер/Тедди Люпин. "Я начал разлагаться, когда родился, и с тех пор ничто никогда не бывает по-моему" (с) Брайан Молко
(заявка - это удивительно! - Cannabis Sativa.)
Название: Не ломай мои сломанные часы
Автор: magnolya
Рейтинг: PG-13
Тип: слеш
Пейринг: Гарри Поттер/Тедди Люпин
Жанр: общий
Аннотация: Мне кажется, что я остановился, сломался, разбился, но никто не хочет меня починить.
Отказ: отказываюсь
Комментарий: написано на Фест редких пейрингов «I Believe»
Предупреждения: POV
Размер: мини
Статус: закончен
читать дальшеМы смотрим на часы, нам с ним очень нужно куда-нибудь посмотреть в этот момент, и говорим друг другу: ха, четверть восьмого. Он улыбается, меня бьет дрожь. Мы смотрим на часы…
…и стрелка на них идет в направлении, обратном общепринятому. Конкретно этой секундной стрелке плевать на все правила, она ходит по кругу как ей вздумается, и я чувствую, что хоть с кем-то у меня есть что-то общее. Мне шестнадцать, зима, рождественскую елку стошнило на оставленные под ней ночью подарки горкой искусственного снега. Стук в дверь, но мне лень открывать и поэтому я кричу, кричу так громко, чтобы меня непременно услышали:
- Идите к черту, дорогой крестный!
В том, что это именно он стучится ко мне в такую рань, я не сомневаюсь. Моя дверь сопротивляется его пинкам и его “Алохоморе”, и еще паре простых заклинаний, но в результате чувак, победивший Темного Лорда, побеждает и старенькую деревянную дверь. Неожиданный поворот.
- Полдень уже, - произносит Гарри, усаживаясь рядом со мной на кровать. - Мы тебя ждали, кстати. Ты не пришел.
- Я пришел, был невидимкой, кофе был вкусный, спасибо.
- Не было кофе, - устало отвечает мне крестный.
- Ну и к черту тогда.
Под бабушкиным пледом тепло и я бы не хотел выбираться из-под него никогда в жизни, но зима заканчивается и каникулы тоже, и неважно, как ходит по кругу стрелка, неважно, какое время она показывает, настоящее время идет дальше и никого не ждет.
У Гарри теплая ладонь. От бабушки остался теплый плед. Кому-то жаль и они не перестают об этом напоминать, а мне нужно только одно: чтобы в Рождество никого не было рядом. Пусть больше никто не умирает рядом со мной в Рождество.
Я слеплен из проблем, как снеговик из снега, и не умею жить в холодном и чужом замке так, как это делают все остальные. В результате получаю вызовы крестного в школу раз в две недели и лекции от МакГонагалл о том, что костры на подоконниках разводить не следует.
Гарри прогуливается со мной по коридорам Хогвартса, держа руки в карманах, и должен, вообще-то, воспитывать меня, изрекать множество умных мыслей и быть взрослым, но мне кажется, что я никогда не получу от него ничего такого.
- За этой картиной потайной ход, знаешь об этом? - после долгого молчания говорит он.
Хочется упасть на каменный пол и в истерике забить по нему руками. Плевать мне на потайные ходы, мне кажется, что я как-то неправильно живу. Мне кажется, что я остановился, сломался, разбился, но никто не хочет меня починить.
Всем жаль. Кому-то не жаль, но плевать. А у Гарри теплая ладонь и идиотские истории времен его детства. Я чувствую себя глупо, хватая его за рукав мантии и прося забрать из этого отвратительного Хогвартса. Слизываю невидимые слезы с губ. Если не сейчас, кажется мне, то уже никогда.
- А к черту, - улыбается крестный. - Пойдем, стащим себе пару метел.
Мы убираемся прочь из ненавистного мне замка и возвращаемся только к следующему рассвету. Мы летаем среди облаков и дурачимся, а я больше не понимаю, кому из нас шестнадцать, а у кого трое детей. Кому-то из нас нужно оставаться взрослым и говорить другому, что производство маггловских денег из фантиков от шоколадных лягушек незаконно. Гарри, так же нельзя, хочется мне сказать, но согреваться-то как-то надо и я молчу.
Мы возвращаемся в Хогвартс и осознание того, что возвращаемся не мы, а только я, жестко хватает меня за горло. Гарри ждут дети, Джинни, работа. Ему пора.
- Осталось не так много. Доучись, хорошо? - он хлопает меня по плечу и уходит.
Для того, кто пытается сбежать в другом направлении, осталась вечность, но коридор, где мы только что стояли, опустел, и объяснять про вечность мне теперь некому. Я забираюсь на подоконник и разжигаю костер.
В конце бесконечно долгого школьного пути меня ожидает пропасть, я сажусь на ее краю и пью приготовленный Джинни кофе.
- Что дальше? - спрашивает Лили. - Я закончу Хогвартс и буду приручать драконов. Пшшш! Вот так, смотри!
- Ты туда еще даже не поступила, мелкая, - встревает Джеймс. - Есть у тебя вот такое письмо? А? Ха!
Они уносятся прочь и оставляют меня наедине с Джинни. Что дальше, Тедди, что же дальше, спрашивают ее глаза, но я упрямо молчу. Вместо Джинни мне видится ожидающая меня пропасть, она внимательно следит за моими шагами и ждет, когда я уже оступлюсь. А я оступлюсь, это ведь очевидно.
- Если не хочешь говорить со мной, Гарри в своем кабинете.
Поднимаясь на второй этаж, обдумываю неожиданно посетившую меня мысль: этим летом Гарри и Джинни постоянно находятся на разных этажах. Они не обнимаются на кухне, пока готовится завтрак, не валяются на диване по вечерам. Все в их доме резко отличается от того, как было раньше, и поэтому первое, что я говорю, заходя в кабинет к Гарри:
- Какого черта между вами происходит?
Крестный спит в наколдованном гамаке и на мои слова никак не реагирует. Закрываю дверь, прислоняюсь к ней спиной. Замечаю мантии на кресле, мятые рубашки и вывернутые наизнанку брюки, пустые чашки на полках с книгами по защите от темных искусств. Я теперь не понимаю, кто из нас больше запутался в том, как жить, и не знает, что делать дальше. Гарри старше меня в два раза, и бардак, окружающий его, в два раза больше.
Крестный спит в наколдованном гамаке, а я продолжаю сидеть у двери, не произнося ни слова. Какого черта, какого черта… Столько вопросов и ни одного ответа. Я ухожу до того, как он просыпается, собираю разбросанные по бабушкиному дому документы и иду устраиваться на работу в Отдел магического транспорта.
Пропасть тихо смеется.
Мои пальцы испачканы в чернилах и покрыты несчетным числом мелких порезов. Они впитали столько летучего пороха за последние три года, что хватит на несколько путешествий по Каминной сети, но я теперь не путешествую через камины. Ненавижу их.
Мне двадцать один и меня могут уволить за то, что уже неделю не появляюсь в Министерстве, но это неважно. Меня греет бабушкин плед и мучает похмелье, магическое радио на первом этаже орет несколько дней подряд, а я все ленюсь спуститься и выключить. Лежу, смотрю на свою любимую минутную стрелку и улыбаюсь ей, как старой знакомой.
- Ничего не меняется, - произносит голос крестного. Он стоит в дверях с каким-то помятым тортом в руках, в светлых джинсах и клетчатой рубашке, и я бы удивился ему, но нет сил.
- Как Лили? - спрашиваю я. - Собирается в школу?
- Уехала.
- Что?
Может быть, я слишком долго ходил по этому непонятно кем нарисованному кругу, может быть, мне не стоило так часто менять направления, но три года и весь этот порох, и пепел, и шрамы на руках, и я лежу под давно остывшим пледом, греюсь воспоминаниями, а Лили уехала. Куда, какого черта, зачем торт?
- Ты не позвал меня.
- Ты бы почаще вылезал из кровати. Письма на крыльце, - Гарри кладет торт на кресло, засовывает руки в карманы и на одном дыхании произносит: - Можно пожить у тебя?
- Гамак надоел?
Он не знает, что я знаю, и наши гляделки в этот момент - самое глупое, что когда-либо между нами случалось. Гарри кивает и пожимает плечами, а мог бы что-нибудь рассказать, почему так случилось или что теперь будет, что угодно, но он молчит и тыльной стороной ладони трет шрам на своем лбу.
- Только одно условие, - говорю я, прижимая к себе подушку. - Ты не встречаешь со мной Рождество.
Условий оказывается намного больше, они появляются одно за другим, и их можно было бы даже записывать, чтобы не забывались, но никому из нас не охота заниматься такими глупостями. Первое из них я выкрикиваю уже тем же вечером:
- Не трогай мои часы!
- Но они сломаны.
- Не трогай.
Гарри соглашается и принимает к сведению, что правильного времени в этом доме не существует. У него на левой руке есть свои часы и там свое время, а я продолжаю жить так, как привык. На мое место в Министерстве находится какой-то другой придурок, только недавно закончивший школу, и я убеждаю себя, что так даже лучше.
Я расстаюсь с каминами и мешками летучего пороха, с миллионами идиотских отчетов и необходимостью куда-то идти каждое утро. Я жгу листья во дворе, стираю чернила с рук, и мне кажется, так действительно намного лучше.
- Мне нужно задать тебе пару вопросов, - говорит крестный как-то раз в начале зимы. - О твоей работе.
- Я безработный, - огрызаюсь я. - Будто не знаешь.
Я не замечаю темно-красную папку, с которой Гарри возвращается домой, и не обращаю внимания на то, как он себя ведет и как держится. Завариваю ему чай, вскрываю последнюю пачку с печеньем. Что-то понимать я начинаю только в тот момент, когда он прижимает меня к стене и твердо повторяет:
- Мне нужно задать тебе пару вопросов. Отвечай честно, пожалуйста.
- Тогда, пожалуйста, не души меня.
Он ослабляет хватку и на несколько секунд закрывает глаза. У него ледяные пальцы. А я жду вопросов, но так и не получаю их.
- Один из последних каминов, которые ты добавлял к сети, - произносит Гарри тихо, - был использован для убийства бывшего члена Ордена Феникса. Ты рассматриваешься как соучастник. Тебя собираются арестовать, и меня бесит, что я ничего не могу сделать.
- Это глупо, - говорю я. - Можно проверить, что я невиновен. У вас, авроров, наверняка есть…
- Тед, - крестный обнимает меня и шепчет прямо в ухо: - Сваливай. Сейчас же. Куда угодно. Здесь, - он пихает мне в руки темно-красную папку из Аврората, - вся информация, которая у них есть на тебя. Прочитай, чтобы знать. Хорошо? Тед?
- Какого черта…
Я слышу, что во дворе аппарируют. Беру чашку с чаем, который был сделан для Гарри, хватаю печенье и проверяю, что волшебная палочка при мне.
- Акцио плед!
Все тридцать семь пледов, распиханных по кладовкам, летят мне прямо в лицо, но я хватаю тот единственный, который мне нужен, и прижимаю его к себе.
- Не ломай мои сломанные часы, - это последнее, что я говорю крестному перед тем, как аппарировать.
Мне отлично живется в скитаниях и без того, чтобы знать, в чем именно меня обвиняют, но однажды я все-таки открываю данную мне крестным папку и читаю ее содержимое. Смех и беспокойство смешиваются где-то в грудной клетке, а я не знаю, что все это значит. Хогвартс остался далеко в прошлом, но обрывочные знания, полученные в его стенах, все еще со мной, и я точно знаю, что человек, к чьей смерти я якобы причастен, умер еще до моего рождения.
Это глупо и бессмысленно, а воспоминания о последнем разговоре с крестным никоим образом не помогают прояснить сложившуюся ситуацию, поэтому я меняю внешность и иду к нему сам. Ищу его в своем собственном доме, потому что откуда-то точно знаю, что он все еще там.
- Кто вы такая? - спрашивает он, открывая мне дверь, и я, отталкивая его в сторону, прохожу внутрь и тут же избавляюсь от внешности какой-то случайной блондинки, встретившейся мне накануне. Крестный улыбается. Трет подбородок, закрывает за мной дверь и предлагает присесть. Будто бы это не мой дом, а его.
- Как там мои часы, в порядке? - спрашиваю, забираясь в кресло. Замечаю порядок вокруг, такой тошнотворный и присущий скорее взрослым, чем Гарри, что никак не сочетается с образом крестного в моей голове.
- Время показывают, - говорит он, пожимая плечами.
Я перестаю осматриваться по сторонам, перевожу взгляд на Гарри. В тот момент я еще ничего не понимаю, но наконец-то начинаю подозревать. Тянусь за волшебной палочкой настолько незаметно, насколько умею, но человек, выдающий себя за моего крестного, все замечает.
- Даже не думай, - говорит он и щелкает пальцами.
И я замираю.
- Мерлин, - говорит Гарри, когда меня бросают на пол рядом с ним.
- Всего лишь Тед, - огрызаюсь в ответ. И только привыкнув к окружающему нас полумраку, я замечаю слезы на его глазах.
Мое тело все еще слегка онемевшее, и кажется, что мелкие Поттеры сидят рядом и колют меня десертными вилками, соревнуясь между собой, кто сделает это больнее.
- Что произошло? - спрашиваю я, отплевываясь от пыли. - Тот человек, про смерть которого было в папке, он мертв уже давно. Но ты это и так знаешь, не так ли?
- А ты-то откуда знаешь?
- Читал старые выпуски Пророка для одного из домашних заданий по Истории Магии.
- Вот черт, - говорит Гарри. И больше - ни слова.
Мы лежим, связанные, в подвале бабушкиного дома, и слушаем тишину. Мне требуется несколько часов для того, чтобы придумать, как избавиться от веревок. Нужно только представить, что мои запястья тоньше, чем есть на самом деле, представить, что мои руки - руки ребенка, а не взрослого человека, и тогда веревки спадают сами собой.
Протягиваю освобожденную руку и легонько прикасаюсь к давно небритой щеке крестного. Гарри скашивает глаза, чтобы увидеть мою ладонь, и я чувствую, как он улыбается.
- Хоть какое-то разнообразие, - произносит он тихо.
Все веревки развязаны, мы прислоняемся к стене и нам ужасно не хватает костра рядом. Окружающую нас темноту нужно чем-то разбавлять, а тишину - нарушать, поэтому я произношу:
- Я скучал.
- Думал, тебе понравится жить, постоянно перемещаясь и меняя внешность, - отвечает мне крестный.
- Было круто. Что нисколько не отменяет сказанного ранее.
- Я бы предпочел, - говорит Гарри, поворачивая лицо в мою сторону, - чтобы ты никогда здесь не появлялся.
Я ничего не отвечаю, и тогда он продолжает:
- Я думал, что единственно верный способ уберечь тебя…
- Что, соврать мне?
У Гарри теплые руки и уставшие глаза, и спутанные, давно не мытые волосы, а очки сползли на кончик носа. Он трет шрам и качает головой, и он наконец-то взрослый. Здесь и сейчас, в подвале бабушкиного дома, он впервые ведет себя как взрослый, когда, взяв мои руки в свои, объясняет, что сделал, зачем и почему.
Он рассказывает, что тот, кто передал мне папку, был всего лишь иллюзией, созданной им за какую-то пару минут, и что папка - тоже иллюзия. Чертовски хорошая и почти настоящая, замечаю я. Он рассказывает, что ему нужно было быстро и без моих вопросов сделать так, чтобы я исчез, растворился и не был найден теми, кто схватил его самого, и я удивляюсь, как можно принять такое важное решение так быстро. Я удивляюсь, почему нельзя было просто сказать: спрячься, за тобой охотятся. Почему нельзя было не врать, спрашиваю я, но правда в том, что я и так знаю, что не оставил бы его одного, не стал бы скрываться, зная, что он лежит связанным в каком-то подвале.
- Но зачем выставлять все так, будто я в чем-то виновен?
- Знаешь, если бы мне сказали, что я замешен в убийстве, я бы никуда не сбежал. Попытался бы доказать, что невиновен. Но тебе это совершенно неважно. Тебе нужен был только повод, чтобы сбежать, и я дал тебе его - причем такой, чтобы ты не вернулся.
- Но я вернулся.
- Нужно было взять какое-нибудь другое имя, - усмехается Гарри.
Мне хочется напомнить ему, что благодаря мне его руки развязаны, что он на шаг ближе к побегу, чем все время до этого, мне хочется заверить его, что скоро все закончится, но он выпускает мои руки из своих, обнимает себя и тихо произносит:
- Если я попытаюсь сбежать, они убьют Лили.
Тот, кто притворяется Гарри и живет в моем доме, на самом деле как-то связан со мной и работой в Отделе магического транспорта, только крестный либо не знает, как именно, либо не хочет делиться. То, что происходит, довольно неплохо организовано: им не удалось сразу же поймать меня, но они смогли сделать так, чтобы Лили оказалась в ловушке. И они смогли поймать Гарри.
Я пытаюсь собрать все факты вместе, обрисовать ситуацию в своей голове, но, видимо, я отвратительный художник, потому что ничего не выходит. Я не понимаю, зачем все это, зачем здесь я. Не понимаю, что дальше: мы не можем выбраться из подвала, но и вечно сидеть в нем не можем. Единственный человек, который может меня искать, заперт вместе со мной, и нет никакой надежды на помощь извне.
- Ты думаешь, я был нужен им только потому, что мы живем вместе? Чтобы я не заметил изменений или пропажи, или чтобы…
- Я думаю, - перебивает Гарри, - что все дело в том, ты метаморф. Чтобы они там не делали, они используют мою внешность для своих дел.
- Оборотное зелье.
- Именно. А меняться так, как это делаешь ты, куда проще.
Общей картины никак не выходит, но, может быть, она и не нужна. Если у них - кем бы они ни были - есть Лили, у них есть не только Гарри, но и я.
- Ты будешь делать то, о чем я прошу, и никому ни о чем не расскажешь, - говорит мне лже-Гарри, а я молча киваю, так, как это делают куклы в руках маленьких девочек.
Я зачем-то возвращаюсь на работу в Министерство, и мои руки снова пропитываются бумажным запахом летучего пороха. Я снова занимаюсь абсолютно бессмысленным написанием отчетов - с той лишь разницей, что теперь мне плевать на них, а раньше - бесило. Я возвращаюсь в подвал, прислоняюсь спиной к стене и молчу.
- Вот сволочи, - произносит крестный.
А я смотрю на противоположную стенку и мне немного грустно, что там не висит моих сломанных часов. Мне слегка неприятно, что не могу рассказать Гарри о том, как много неинтересных событий произошло сегодня, и что-то сжимается внутри, когда он начинает нести какой-то бред, а я не могу послать его к черту. Я хочу спросить его, что мне делать, и что происходит, и что будет завтра, но у меня не выходит даже разомкнуть плотно сжатые губы.
А когда я не пытаюсь ничего сделать, когда не сопротивляюсь необходимости молчать, мне необъяснимо хорошо. И ничего не беспокоит, и сводящая с ума легкость будто бы поднимает меня над пыльным полом бабушкиного подвала.
- Империус, - шепчет Гарри где-то совсем рядом. - Я никогда не учил тебя сопротивляться ему. Вот идиот.
Вот уж действительно, мысленно соглашаюсь я.
Я засыпаю прижатым к груди крестного, слушая его голос и не имея возможности ответить.
- Что-то не так, - говорит Гарри, когда я просыпаюсь. - С заклятием, наложенным на тебя, определенно что-то не так. Ты чувствуешь это? Попробуй кивнуть.
Пробую, но ничего не выходит, однако Гарри другого мнения.
- Ты пытаешься, - говорит он, а мне кажется, что я чувствую, как он улыбается. - Заклятие работает неправильно. Не до конца. Не так, как должно. Это значит, что ты можешь избавиться от него, нужно только пытаться. Попробуй, - он задумывается, - я не знаю, попробуй сосредоточиться на том, что тебя раздражает. Тебя же всегда что-нибудь раздражает. Я, например.
Хочу сказать ему, что он даже не представляет, насколько прав сейчас, но это желание так и остается в форме невысказанной мысли. Если верить Гарри, присутствие мыслей в моей голове означает, что я пытаюсь бороться, и мне как никогда хочется верить ему.
Поэтому я выбираю злиться на Рождество, которое отняло у меня бабушку, и вспоминаю все последующие, проведенные в одиночестве. И тут же понимаю, что следующее уже совсем рядом, а у меня нет возможности провести его одному.
У Гарри теплые ладони, они стирают слезы с моих щек.
- Рождество, - с трудом произношу я.
- Знаю, - отвечает мне Гарри.
У него теплые губы, они касаются моего лба.
- Никто не умрет, ты слышишь меня?
Я слышу. Туман вокруг настолько плотный, что я не вижу ничего, кроме плеча крестного, и единственная мысль, оставшаяся в моей голове, заключается в том, что Гарри не прав. У нас же было условие, мы же договорились, никакого Рождества вместе. Если я переберусь к другой стенке и заберусь в какую-нибудь коробку, накроюсь пледом, затеряюсь в этом пугающе сером тумане - тогда, может быть, все обойдется?
Хочу попросить его, чтобы отпустил, но он снова обманывает меня, говоря, что все будет в порядке, и не дает выбраться из своих объятий.
- Иди к черту, - шепчу я.
Гарри смеется и обнимает крепче. Следит за стрелкой на своих часах, и это так скучно, думаю я, когда стрелка идет туда, куда ее направляют, так неправильно, что она не пытается убежать. Зачем так страстно стремиться к будущему, зачем отсчитывать время? Живи.
- Сопротивляйся, - напоминает Гарри. - Это то, что ты умеешь лучше всего: противиться чужой воле, не следовать правилам, установленным кем-то другим. Я знаю, ты можешь. Ты тоже это знаешь.
Но знать мало. Для того, кто пытается сопротивляться, я слишком слаб. Империус не идет ни в какое сравнение с кострами на подоконниках. Мои пальцы пахнут бумагой, летучих порохом и золой из чужих каминов - что толку, что я послал к черту эту работу, если я снова там? Я слишком долго жил, сопротивляясь какой-то ерунде, так что теперь мне легче убежать и спрятаться в тумане, чем бороться.
Хватаю крестного за запястье, хочу узнать время.
- Четверть восьмого, - произносит он.
Пусть так и будет, думаю я.
Наверное, мы с часами понимаем друг друга, потому что некоторое время спустя Гарри усмехается:
- Кажется, ты остановил время.
Кажется, я говорил, что не хочу проводить с тобой Рождество, дорогой крестный.
Туман рассеивается так неожиданно, что я падаю на колени в министерском лифте и начинаю задыхаться. Кто-то помогает мне встать и интересуется, все ли в порядке, и я бездумно киваю. Все ужасно, конечно, но зато я наконец-то в сознании.
Выхожу в Атриум и останавливаюсь у одного из каминов, пытаясь решить, куда отправляться. Рассказать ли кому-то о том, что происходит, или вернуться к Гарри? Очередь отправляющихся по домам уменьшается быстро, и к тому моменту, как я оказываюсь в камине, никаких адекватных идей о том, что делать дальше, у меня нет. Поэтому возвращаюсь домой и передаю лже-Гарри несколько документов, немного сбивчиво рассказываю, что сделал все, о чем он просил, и спускаюсь в подвал.
Молча сажусь у стены, жду, когда закроется дверь. Поворачиваюсь к крестному лицом. Спрашиваю:
- Скучал?
- Ты даже не представляешь, как сильно, - отвечает мне Гарри.
Все сводится к тому, что стоящие за всем люди - странноватые мошенники, с одним из которых я когда-то учился в Хогвартсе. Гарри считает, что они только начинают, что все их усилия, направленные на добычу денег и магических артефактов через меня и, собственно, самого Гарри, только основа для чего-то более масштабного, более страшного. От меня им требуется доступ в дома волшебников, способность создавать порталы, подключать и отключать камины от Каминной сети и делать не отслеживаемой аппарацию, а приятным дополнением ко всему этому - способности метаморфа, чтобы заметать следы. От Гарри им нужно невмешательство Аврората и доступ к разной информации, а также уверенность в том, что за ними никто не охотится.
Мы обсуждаем все это шепотом, рисуя пальцами на пыльном полу нелепые схемы. Я притворяюсь, что все еще под Империусом. Гарри в сотый раз объясняет, как правильней всего обезопасить Лили, и однажды, где-то в конце января, я оказываюсь в гостиной Гриффиндора в образе какой-то тощей маггловской девочки с двумя хвостиками. Обмануть лестницу, ведущую в спальню девочек, у меня, тем не менее, не получается, и я поджидаю Лили в гостиной.
- Привет, мелкая, - говорю я шепотом, - все еще собираешься приручать драконов, когда закончится этот кошмар?
Она скрещивает на груди свои тоненькие ручонки и хмурится.
- Неужели не узнаешь меня? - смеюсь я, а она пожимает плечиками. - Ну, Люпин же.
Получаю от нее толчок в бок и грозное “ты не пришел меня проводить!”.
- Сейчас не об этом. Выйдем?
Мы выбираемся из башни Гриффиндора и долго плутаем по коридорам, пока не находим один достаточно пустынный. Я снова становлюсь собой, забираюсь на подоконник, разжигаю маленький костерок. Лили остается стоять.
- Мне нужно, чтобы ты сняла свой кулончик. Сделаешь это?
- Это подарок, от папы, - произносит она, но поворачивается ко мне спиной, приподнимает свои рыжие волосы и позволяет расстегнуть застежку. - Что-то случилось? С этим кулоном было что-то не так в последнее время. Мне казалось, он душит меня во сне. Он заколдованный?
- Да, но вряд ли бы он тебя задушил.
- Что тогда?
Я не говорю ей, что кулон - портал, имеющий двойника в руках у ее лже-отца, и что одного его слова было бы достаточно, чтобы активировать портал на шее Лили и перенести ее прочь из безопасного Хогвартса. Я не говорю всего этого, только прошу быть осторожной, и она обещает, что будет.
Лили уходит, а я еще долго сижу на подоконнике, грея руки над потухающим костром.
- Мистер Люпин? - слышу я удивленный голос и улыбаюсь. МакГонагалл.
- Я вас ждал, - говорю я и вытаскиваю из внутреннего кармана мантии письмо от Гарри.
В тот же вечер лже-Гарри решает обновить наложенный на меня Империус и в подвал я возвращаюсь в окружении плотного тумана. Мой Гарри, как всегда, ругается, садится ближе и прижимает меня к себе. Просит сопротивляться, и в этот раз все получается гораздо быстрее.
Я поднимаю голову и будто в первый раз замечаю, что он бородат. Хочу сообщить ему, что с Лили все в порядке, что МакГонагалл предупреждена, что все мелкие Поттеры будут под ее присмотром и - непременно - в безопасности. Хочу обрадовать его и тянусь к его уху, чтобы он услышал мой шепот, потому что говорить громко нельзя, да и вряд ли на это хватит моих сил.
Я тянусь к нему, но кажется, что тону, что туман слишком плотный и сквозь него не продраться. Прижимаюсь губами к его заросшей щеке совсем близко с ухом. Пытаюсь прошептать хоть что-нибудь, но только молча приоткрываю губы и так и не произношу до утра ни слова.
- Почему вы вечно во что-то впутываетесь, Поттер? - спрашивает МакГонагалл, и после переводит взгляд на меня: - И вы, мистер Люпин, не лучше.
Я пью кофе и с грустью думаю о том, что его сварила не Джинни, а в бабушкином доме несколько авроров ищут принадлежащие мошенниками вещи. Все закончилось быстро и без нашего участия, всех негодяев арестовали и нам теперь остается только пить кофе и давать показания. Меня мучает головная боль и желание вышвырнуть всех прочь из моего дома, но МакГонагалл тепло улыбается и говорит о том, как была рада снова меня увидеть, пусть и при таких обстоятельствах, и я решаю, что она может остаться.
- Идите к черту, - говорю я всем остальным, - приходите завтра.
МакГонагалл уходит ближе к полуночи, оставляя нас с Гарри одних. Я листаю ту папку, которую крестный дал мне в начале зимы, он наблюдает за мной.
- Здесь, однако, не так много лжи, - замечаю я. - Если заменить “Аврорат” на “твой сумасшедший однокурсник и его приятели” и забыть про то, что кого-то там якобы убили, все, в общем-то, верно. Но не делай так больше.
- Не буду.
- Будешь же, - огрызаюсь я.
- Буду, - соглашается Гарри. - Потому что твоя безопасность важнее.
- Если бы не я…
Если бы не я, неизвестно, что вообще было бы - я не знаю, стоит это говорить или лучше оставить невысказанным, но Гарри не дает мне решить: кидает в меня диванной подушкой. И я замолкаю.
- Где Джинни? - спрашиваю, когда молчать надоедает.
- Я не знаю.
- Что между вами произошло?
Гарри пожимает плечами. Встает с дивана и говорит, что идет бриться. Я бы мог его догнать, остановить, прижать к стене и попросить честных, взрослых ответов. Я бы хотел, чтобы он был со мной взрослым, но он никогда не будет. Он так и останется тем, кто залезает в холодильник среди ночи и ворует оттуда купленное детям мороженое. Тем, кто забирается на качели с ногами, когда в саду никого нет, и ему кажется, что никто не наблюдает.
Но я всегда наблюдаю.
Я останавливаюсь у дверей в ванную комнату и слежу за тем, как неуклюже он бреется. Гарри замечает меня в отражении зеркала, его рука дрожит и на правой щеке появляется кровь. Я вытаскиваю палочку из кармана, подхожу ближе и залечиваю порез.
- Лучше верни мне время, - говорит он, показывая на остановившееся часы на своей руке.
Я беру его за запястье. Не знаю, может быть, минутные стрелки и правда мои единственные друзья, и только они прислушиваются к тому, что я говорю. Не бегите вперед, вы там ничего не забыли, и, так уж и быть, не стойте на месте.
Четверть восьмого медленно превращается в семь часов и четырнадцать минут, а после в семь часов и тринадцать минут, а через некоторое время - прыжком - снова показывает на четырнадцать. Гарри качает головой и бубнит что-то про то, что он не это имел ввиду, но я ухожу из ванной и кричу ему уже с первого этажа, кричу так громко, чтобы он обязательно услышал:
- Ничего не знаю, дорогой крестный. Теперь у вас есть время.
Мы спорим, кто следующим выбирает фильм на вечер, и завтракаем мороженым. Мы играем в квиддич на заднем дворе и подкидываем галлеоны в воздух, чтобы узнать, кто сегодня моет посуду. Мы не работаем и даже ни разу не говорим о том, что, может быть, пора уже возвращаться к нормальной жизни.
- Что скажешь на то, чтобы научиться противостоять Империусу? - спрашивает Гарри, когда от очередного фильма остаются только титры.
Мы лежим на разложенном диване, каждый под своим пледом, и я не то чтобы против, но не прямо же сейчас. Но Гарри берет свою волшебную палочку со стола и приставляет ее к моему виску.
- Что скажешь?
- Да пофигу, - отвечаю я и хочу добавить что-то еще, но все мысли из моей головы исчезают и появляется одна-единственная, исходящая от Гарри:
- Вымой посуду.
На полпути к кухне я все-таки останавливаюсь, раздраженный и непонимающий, а чего это я, галлеон же указал на Гарри, и возвращаюсь на диван. Забираюсь обратно под бабушкин плед и с тревогой поглядываю на окружающий меня туман.
- Это интересно, - говорит Гарри, снимая с меня Имериус. - Никогда не видел такой реакции. А если заставить тебя делать то, что тебе и так хочется делать? - и, не дав мне сказать, вкладывает другую мысль в мою голову: - Смотри на часы.
И я смотрю. Но не на те, на которые любил смотреть раньше, а на часы на запястье крестного. Мне кажется, что когда я был маленьким, он носил часы со звездами, но теперь вместо них обычные часы со стрелками, разве что время у них свое, не такое, как у большинства.
Мне нравится прикасаться к его часам, прокручивать их на его запястье. Мне нравится, что я могу убедить минутную стрелку сделать два круга в обратном направлении.
Гарри говорит мне смотреть на часы, и я смотрю, и играюсь с его временем, и прикасаюсь к его теплой руке, и…
- Однако, - заклятие спадает, я чувствую это, но не двигаюсь. - Желания сопротивляться не было?
- Скорее наоборот. Ты экспериментируешь или учишь меня?
- Все вместе, - отвечает Гарри.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю на крестного. Очки сползли на кончик носа, волосы лезут в глаза и скрывают шрам. Щеки небриты. И если это не игра моего воображения, он выглядит моложе, чем раньше, и безмятежнее, и, вроде бы, счастливее.
- Так что дальше? - спрашиваю я. - Мне убраться в гостиной, сварить тебе кофе? Или что?
- Сделай то, что хочешь сделать, - отвечает он.
Сначала я думаю, что это всего лишь слова, и в них ничего не заключается, никакого смысла и никакой силы, но у крестного красивые ярко-зеленые глаза, они смотрят на меня и его голос звучит в моей голове: “Сделай то, что хочешь сделать”.
- Ты ставишь на мне эксперименты, - с трудом выговариваю я. - Это отвратительно.
Сползаю с дивана и выбираюсь на крыльцо, хлопаю дверью, прислоняюсь к ней спиной. На улице начало марта или, возможно, конец февраля - я давно не сверялся с календарями. Поздний вечер, безоблачное небо и сумасшедший холод, а я сижу в футболке и шортах, тру глаза и отгоняю туман.
Мне все еще двадцать один, хотя, с учетом всех пережитых вечностей и бесконечных возвращений назад, трудно трезво оценивать свой возраст. Я все так же боюсь Рождества и у меня нет друзей, кроме минутных стрелок и - возможно - Гарри. И я не знаю точно, чего хочу, и это пугает меня больше, чем гипотетическое возвращение какого-нибудь Волдеморта. С Темным Лордом всегда справится Гарри, а с моими желаниями мне бороться самостоятельно.
Гарри вылезает через окно и оказывается рядом, и туман тут же исчезает.
- Только не говори, что это интересно, - предупреждаю я, - иначе я тебе врежу.
Он разводит костер прямо на крыльце и накидывает мне на плечи бабушкин плед.
- Так что ты хотел сделать? - спрашивает крестный.
- Посидеть под звездами, конечно же, - отвечаю я.
А сам незаметно поглядываю на его губы и облизываю свои.
Мы смотрим на часы, нам с ним очень нужно куда-нибудь посмотреть в этот момент, и говорим друг другу: ха, четверть восьмого. Он улыбается, меня бьет дрожь. Мы смотрим на часы, ожидая, что хоть что-нибудь изменится, но ничего не происходит.
Я закрываю глаза и прижимаюсь к его груди. Я напуган, растерян. Остановился, чтобы разобраться в себе, но только сильнее запутался.
- Для того, кто пытается убежать в другом направлении, - говорю я, - осталась вечность. Я хотел сказать тебе это очень давно. Я хотел сказать, что никогда не дождусь окончания Хогвартса, но вот я здесь, а Хогвартс остался в прошлом, а я все еще думаю о том, что надо было сказать тебе это когда-то очень давно. Надо было тебе остаться и послушать, но ты ушел.
Гарри молчит, и я продолжаю:
- У тех, кто пытается убежать, впереди вечность. Только не говори, что ты останешься и будешь всем доказывать, что ты такой же, как все. Это неправда. Нормальные люди едят мороженое ложками, а не руками. Я все про тебя знаю.
- Это неправда, - отвечает Гарри.
- Ну и иди тогда к черту, - говорю я, встаю и иду варить кофе.
Он останавливает меня, прижимает к стене. У него теплые руки и уставшие и очень красивые зеленые глаза. И теплые губы - я знаю, я целовал их несколько минут назад, устав сопротивляться его навязчивому “сделай то, что ты хочешь сделать”. Я смотрю на них и усмехаюсь: все снова не так, как бы мне хотелось. Я снова ошибся, и пропасть, ожидающая за каждым поворотом, теперь даже не прикладывает усилий, чтобы заполучить меня к себе. Я оступаюсь на каждом шагу, я выбираю не то и не тех. Я устал.
- Отвали, пожалуйста, - говорю, избегая смотреть ему в глаза. - Мне неловко и противно. И хочется крепкого кофе.
- Думаю, ты знаешь все-таки не все. И я никогда не говорил тебе спасибо за то, что ты для меня сделал, - он улыбается и добавляет: - Спасибо.
И невесомо касается моих губ.
- Знаешь, ты прав, - произносит он шепотом. - Это неловко, противно, и я бы тоже не отказался от ко…
- Заткнись, - прошу я.
И Гарри целует меня снова.
Я не считаю, что здесь есть ООС Скабиора. Я много думала о нем, и мы ведь не знаем, каким он был во время Турнира. Мы знаем его три года спустя, когда он среди егерей, но что было за три года до этого? Что мы вообще о нем знаем?
Эта история переделывалась много-много раз, и в конце концов стала сказкой. И мне она нравится, а если кому странно - ну ок. Я люблю не рассказать половину событий и делать вид, что так и надо.
Фанфик по заявке № 28
Скабиор/Флёр Делакур. "Нехорошо радоваться таким вещам, но сложно удержаться".
(заявка - я просто не понимаю, как работает рандом! - alter-sweet-ego)
Название: Одинокий король
Автор: magnolya
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Пейринг: Скабиор / Флер Делакур
Жанр: общий
Аннотация: Одинокий Король был самым одиноким из всех королей, которых Принцесса когда-либо встречала.
Отказ: отказываюсь
Комментарий: написано на Фест редких пейрингов «I Believe»
Предупреждения: AU
Размер: мини
Статус: закончен
читать дальшеВаллийского зеленого увели с арены и заманили в клетку, и можно было притвориться, что его огонь теперь далеко и не коснется ее, можно было расслабить руки и перестать озираться. Слезы на щеках были горячее его огня. Шум собравшихся на стадионе людей мог спрятать плач воздуха, разрываемого крыльями, он мог быть таким же обманчивым, как спящий дракон. Валлийский зеленый мог вернуться к ней в любой момент…
***
Расскажешь про Одинокого Короля?
Однажды одна глупая Принцесса решила отправиться в чужую страну на соревнования…
В прошлый раз она была смелой.
Глупая, смелая - а есть ли разница? Принцесса была волшебницей, ее учили магии с самого детства. Привыкнув, что магия всегда при ней, Принцесса даже не подозревала, что может быть как-то иначе - и именно поэтому она была глупой. И смелой, конечно, так как не побоялась принять участие в соревнованиях наравне с принцами из других стран. Кубок выбрал четверых самых достойных, было объявлено первое состязание: каждый из участников должен был достать золотое яйцо, охраняемое драконом. Наша Принцесса знала усыпляющее заклинание и поэтому вышла на встречу со своим драконом, ничего не боясь.
Но драконы не спят.
Все ты знаешь. Да, дракон задремал, но не уснул. Он дышал огнем, который чуть было не поймал Принцессу, но она наколдовала воду, плеснула ее в дракона и смогла сбежать целой и невредимой с золотым яйцом в руках. Желая побыть в одиночестве, она спряталась за поставленными для участников шатрами, где ее и нашел Одинокий Король.
Он выглядел как бродяга, давно не покидавший улиц, и Принцесса, стоило ей увидеть его, сразу же испугалась. Хоть она и была из тех принцесс, которые не боятся красть охраняемые драконами яйца, этот бродяга со спутанными волосами смог ее напугать. Но после он помог ей подняться и угостил шоколадной розой, которую Принцесса с удовольствием приняла…
Глупая принцесса!
Да. Когда шоколад растаял на ее языке, Принцесса почувствовала, как невидимые цепи сковали ее руки и ноги. Одинокий Король взял ее палочку и переломил пополам. Принцесса не могла пошевелиться и стала уменьшаться в размерах, а Одинокий Король наблюдал за ней с пугающе беспечной улыбкой. Он дождался, когда она станет размером с куклу, бережно поднял ее с земли и убрал в карман своего грязного пиджака.
Принцесса очнулась уже в разрушенном и безлюдном замке, окруженном высочайшей каменной стеной. Круговые анфилады забитых старьем комнат располагались на обоих этажах замка, а в центре под разбитым куполом находился сад.
Одинокий Король оставил Принцессу в комнате с дырявыми желтыми шторами. Через эти дырки солнце на рассвете забиралось в захламленную комнату и будило Принцессу. Каждый новый день был близнецом предыдущего: Одинокий Король жил так, будто бы никакой Принцессы в его замке не появилось, а она непрерывно искала выход из его замка.
Но выхода не было.
Без палочки Принцесса была бессильна. Но даже если бы она в достаточной мере владела беспалочковой магией, ей бы это не помогло: замок Одинокого Короля не терпел какой бы то ни было магии. Да и сам Одинокий Король тоже. Он признавал только зелья из подвала своего замка, сваренные кем-то из его предков очень-очень давно. Одно из них он использовал как начинку для шоколадной розы, чтобы похитить Принцессу, другое - чтобы помочь ей быстрее вылечить ожоги, оставшиеся после встречи с драконом.
Одинокий Король был добр с ней?
Он не причинял ей вреда. Изредка наблюдал за ее попытками выбраться из замка, перелезть через стену или прорыть ход, и приносил зелья, чтобы Принцесса залечила свои разодранные коленки. Он не обращался с ней как с пленницей и не удерживал силой в своем замке, но и отпускать не желал.
Он был одинок?
Одинокий Король был самым одиноким из всех королей, которых Принцесса когда-либо встречала. Он жил с двумя спятившими эльфами в замке, принадлежавшем его могущественным предкам, о которых он еще несколько лет назад даже не подозревал. Одинокий Король вырос на улице, в тени чужого замка, и был воспитан женщиной, ничего не знавшей о магии и о том, что где-то есть замок и два эльфа, готовые полностью подчиняться его воле.
Но как он нашел свой замок?
Одинокий Король никогда не рассказывал об этом Принцессе. Он не любил разговаривать, да и Принцесса не была настроена болтать с ним. Она искала что-нибудь, способное помочь ей выбраться, но безуспешно. И однажды Принцесса напала на Одинокого Короля.
Принцесса сделала ему больно?
Она хотела только лишь пригрозить ему, но он был такой тощий, растерянный и забывший о существовании других людей, что ее угроза тут же и претворилась в жизнь. Принцесса несильно толкнула его, а он упал. Врезался в неустойчивое нагромождение вещей, которые принадлежали многим поколениям королей, живших в его замке до него. Принцесса успела отскочить, а Одинокий Король оказался похоронен под необъятной грудой старинного хлама.
Принцесса молча стояла в стороне, пока по темному полу не потекла кровь. Тогда она подумала: если с Одиноким Королем что-то случится, она останется в его замке совершенно одна.
И она решила его спасти.
Ну вот, ты и без меня все знаешь, Изабель. Да, Принцесса поспешно раскидала в сторону завалившие Одинокого Короля вещи и обнаружила его с ржавым наконечником стрелы в правом плече. Он не шевелился и почти не дышал. Разорвав его окровавленную рубашку, Принцесса увидела, что все его тело покрыто маленькими порезами, складывающимися в причудливые узоры.
Я знаю, стрела была заколдованной!
Принцессе потребовалась помощь эльфов, чтобы забраться в подвал и отыскать необходимые зелья, терпение в изучении многочисленных книжек, разбросанных по всему замку, и несколько недель, чтобы вернуть Одинокого Короля к жизни.
Принцесса привыкла сидеть рядом с ним и рассказывать ему французские сказки. Порезы Короля заживали медленно, дыхание не выравнивалось. Принцесса даже забыла о том, что ей нужно искать какие-нибудь пути из замка, и перестала злиться на Одинокого Короля за то, что похитил ее.
Она привыкла спать в кресле у его окна и видеть заходящее по вечерам солнце. Однажды, проснувшись незадолго до заката, Принцесса обнаружила, что постель Короля пуста, и отправилась искать его.
Одинокий Король нашелся в заброшенном саду. На нем не было его обычных вещей, мятых, клетчатых и выцветших, а волосы были чистые. И он впервые стал похож не на попрошайку с улицы, а на короля.
И тогда Одинокий Король предложил Принцессе стать его Королевой.
Одинокий Король сделал ее своей Королевой. Принцесса…
Королева!
Маленькая Королева устала предпринимать бессмысленные попытки к бегству, но именно в тот момент, когда она отчаялась найти способ покинуть замок Одинокого Короля, то разглядела маленький ключик, привязанный к люстре в его комнате. Его не было заметно от окна, где она провела последние недели, но стало возможным сделать это, лежа рядом с Королем.
Маленькая Королева дождалась, когда он уснет, и украла ключ, такой же горячий, как и золотое яйцо, которое она забрала у дракона когда-то давным-давно, когда еще была Принцессой. Ключ был тонкий и длинный и идеально подходил к единственному углублению в южной части стены, найденному ею в один из первых дней в этом замке.
В стене появилась дверь. Маленькая Королева с легкостью открыла ее и мгновением позже уже была по другую сторону стены. Впереди ее ждал долгий путь через леса и чужие города, и когда он закончился, когда Маленькая Королева добралась до своего замка, она уже знала, что вскоре станет мамой замечательной принцессы.
Откуда она знала?
Чувствовала. Маленькая Королева стала жить, как и раньше, с родителями в своем замке, не вспоминая об Одиноком Короле. Но когда ее принцесса наконец родилась, Маленькая Королева решила, что той нужно имя, которое бы принцессе дал ее отец. И взяв ее, Маленькая Королева отправилась в замок к Одинокому Королю.
Ей не было страшно?
Немного. Но, в конце концов, она была глупой и смелой, и любила побеждать драконов, а Одинокий Король был далеко не дракон. Он увидел новорожденную принцессу на руках у Маленькой Королевы и сказал, что знает, какое имя ей нужно: Изабель.
Как и я?
Как и ты. А теперь спи.
Но ты не сказала, что было дальше. Они жили долго и…
…порознь. Маленькая Королева сказала Одинокому Королю, что будет рада видеть его в своем замке, но он так никогда и не приехал. Он привык быть один в своем замке, и вряд ли что-то могло это изменить. А Маленькая Королева перестала есть шоколад и сражаться с драконами, и все свое время посвятила своей Изабель, как я посвящаю все свое время тебе. А теперь спи, хорошо?
*
Ты рассказываешь ей про меня.
Я рассказываю ей про Одинокого Короля. Он появляется в ее жизни чаще, чем ее отец. Я сказала тебе: ты всегда желанный гость в нашем доме. Я познакомлю вас, только приди. Но что ты делаешь? Ах да, забираешься в мое окно по ночам!
Мне нравится твоя сказка про меня. Не понимаю только, как ты можешь переживать эту историю снова и снова и не сходить с ума.
Кто сказал тебе, что я не схожу с ума? Ты спрашивал меня? Нет, у тебя всегда все не как у людей. Стало одиноко – украду девушку. Девушка сбежала - проберусь к ней в дом. Она попытается меня убить - поцелую ее. Почему бы и нет, действительно. Ведь всем так нравится, когда их похитители возвращаются к ним в дом и лезут с поцелуями!
Французский, детка. Перестань уже.
Ты понимаешь французский, Скабио. Не заставляй меня коверкать слова.
Запирала бы окно, не звала бы на ужин.
Что насчет следующей субботы?
Ты ненормальная.
Глупая.
Милая.
У меня всегда с собой ключ от твоего дома, на всякий случай. Я не пережила того, что ты сотворил, но научилась смотреть на случившееся с другой стороны. Если то, что я понимаю тебя, делает меня ненормальной - ну хорошо. Подумай о следующей субботе, у Изабель день рождения. Твое появление…
…взбесит твоих родителей.
Мои родители никогда не говорили мне, что может случиться так, что какой-то сумасшедший сломает мою волшебную палочку. Никогда не говорили, что бывает так, что рядом нет магии и нужно справляться как-то иначе. Но после встречи с тобой мне уже ничего не страшно.
***
...на постели Изабель валялось скомканное одеяло, а самой ее не было - не было нигде в доме. Флер заметила следы от шоколада на подушке и незакрытое окно, и на ее губах появилась улыбка.
Изабель пропала, но сомнений в том, кто ее похитил, у Флер не возникало. Нехорошо было радоваться таким вещам, но сложно удержаться, ведь у нее на шее висел ключ, а где-то внутри была уверенность, что Скабиор не причинит вреда своей принцессе.
Стоя у гладкой стены с вытянутым позолоченным ключом в руках, Флер вспомнила тот день, когда огонь, дикий, цвета переспелого апельсина, лениво выползал из пасти дракона и дерзко хватал ее за развивающуюся на ветру юбку. Валлийский зеленый так и не вернулся за ней. Скабиор так никогда и не исчез из ее жизни.
В стене появилась дверь, и Флер повесила цепочку с ключом обратно на шею, сделала пару шагов, а затем побежала к входу в дом Скабиора.
- Мама! - раздался крик Изабель. Флер подняла взгляд и увидела дочь, высовывающуюся из окна на втором этаже. - Я встретила Одинокого Короля! Настоящего! И это его замок, здесь все, как ты рассказывала! Мама, смотри, шторы из сказки про него и Принцессу! - Ее тоненькая рука помахала Флер через огромную дырку в стареньких желтых шторах. - Поднимайся, он собирается рассказывать мне свою версию твоей сказки.
Через соседнюю дырку к солнцу тянулась рука Скабиора.
В этот раз - два с половиной фика, но половина так и осталась ненаписанной. Но, думаю, мы когда-нибудь соберемся с Элей и все-таки напишем тот печальный и упоротый драббл. Да-да-да?
Я без Тедди это не я, так что первое:
Фанфик по заявке № 115
Гарри Поттер/Тедди Люпин. "Я начал разлагаться, когда родился, и с тех пор ничто никогда не бывает по-моему" (с) Брайан Молко
(заявка - это удивительно! - Cannabis Sativa.)
Название: Не ломай мои сломанные часы
Автор: magnolya
Рейтинг: PG-13
Тип: слеш
Пейринг: Гарри Поттер/Тедди Люпин
Жанр: общий
Аннотация: Мне кажется, что я остановился, сломался, разбился, но никто не хочет меня починить.
Отказ: отказываюсь
Комментарий: написано на Фест редких пейрингов «I Believe»
Предупреждения: POV
Размер: мини
Статус: закончен
читать дальшеМы смотрим на часы, нам с ним очень нужно куда-нибудь посмотреть в этот момент, и говорим друг другу: ха, четверть восьмого. Он улыбается, меня бьет дрожь. Мы смотрим на часы…
* * *
…и стрелка на них идет в направлении, обратном общепринятому. Конкретно этой секундной стрелке плевать на все правила, она ходит по кругу как ей вздумается, и я чувствую, что хоть с кем-то у меня есть что-то общее. Мне шестнадцать, зима, рождественскую елку стошнило на оставленные под ней ночью подарки горкой искусственного снега. Стук в дверь, но мне лень открывать и поэтому я кричу, кричу так громко, чтобы меня непременно услышали:
- Идите к черту, дорогой крестный!
В том, что это именно он стучится ко мне в такую рань, я не сомневаюсь. Моя дверь сопротивляется его пинкам и его “Алохоморе”, и еще паре простых заклинаний, но в результате чувак, победивший Темного Лорда, побеждает и старенькую деревянную дверь. Неожиданный поворот.
- Полдень уже, - произносит Гарри, усаживаясь рядом со мной на кровать. - Мы тебя ждали, кстати. Ты не пришел.
- Я пришел, был невидимкой, кофе был вкусный, спасибо.
- Не было кофе, - устало отвечает мне крестный.
- Ну и к черту тогда.
Под бабушкиным пледом тепло и я бы не хотел выбираться из-под него никогда в жизни, но зима заканчивается и каникулы тоже, и неважно, как ходит по кругу стрелка, неважно, какое время она показывает, настоящее время идет дальше и никого не ждет.
У Гарри теплая ладонь. От бабушки остался теплый плед. Кому-то жаль и они не перестают об этом напоминать, а мне нужно только одно: чтобы в Рождество никого не было рядом. Пусть больше никто не умирает рядом со мной в Рождество.
* * *
Я слеплен из проблем, как снеговик из снега, и не умею жить в холодном и чужом замке так, как это делают все остальные. В результате получаю вызовы крестного в школу раз в две недели и лекции от МакГонагалл о том, что костры на подоконниках разводить не следует.
Гарри прогуливается со мной по коридорам Хогвартса, держа руки в карманах, и должен, вообще-то, воспитывать меня, изрекать множество умных мыслей и быть взрослым, но мне кажется, что я никогда не получу от него ничего такого.
- За этой картиной потайной ход, знаешь об этом? - после долгого молчания говорит он.
Хочется упасть на каменный пол и в истерике забить по нему руками. Плевать мне на потайные ходы, мне кажется, что я как-то неправильно живу. Мне кажется, что я остановился, сломался, разбился, но никто не хочет меня починить.
Всем жаль. Кому-то не жаль, но плевать. А у Гарри теплая ладонь и идиотские истории времен его детства. Я чувствую себя глупо, хватая его за рукав мантии и прося забрать из этого отвратительного Хогвартса. Слизываю невидимые слезы с губ. Если не сейчас, кажется мне, то уже никогда.
- А к черту, - улыбается крестный. - Пойдем, стащим себе пару метел.
Мы убираемся прочь из ненавистного мне замка и возвращаемся только к следующему рассвету. Мы летаем среди облаков и дурачимся, а я больше не понимаю, кому из нас шестнадцать, а у кого трое детей. Кому-то из нас нужно оставаться взрослым и говорить другому, что производство маггловских денег из фантиков от шоколадных лягушек незаконно. Гарри, так же нельзя, хочется мне сказать, но согреваться-то как-то надо и я молчу.
Мы возвращаемся в Хогвартс и осознание того, что возвращаемся не мы, а только я, жестко хватает меня за горло. Гарри ждут дети, Джинни, работа. Ему пора.
- Осталось не так много. Доучись, хорошо? - он хлопает меня по плечу и уходит.
Для того, кто пытается сбежать в другом направлении, осталась вечность, но коридор, где мы только что стояли, опустел, и объяснять про вечность мне теперь некому. Я забираюсь на подоконник и разжигаю костер.
* * *
В конце бесконечно долгого школьного пути меня ожидает пропасть, я сажусь на ее краю и пью приготовленный Джинни кофе.
- Что дальше? - спрашивает Лили. - Я закончу Хогвартс и буду приручать драконов. Пшшш! Вот так, смотри!
- Ты туда еще даже не поступила, мелкая, - встревает Джеймс. - Есть у тебя вот такое письмо? А? Ха!
Они уносятся прочь и оставляют меня наедине с Джинни. Что дальше, Тедди, что же дальше, спрашивают ее глаза, но я упрямо молчу. Вместо Джинни мне видится ожидающая меня пропасть, она внимательно следит за моими шагами и ждет, когда я уже оступлюсь. А я оступлюсь, это ведь очевидно.
- Если не хочешь говорить со мной, Гарри в своем кабинете.
Поднимаясь на второй этаж, обдумываю неожиданно посетившую меня мысль: этим летом Гарри и Джинни постоянно находятся на разных этажах. Они не обнимаются на кухне, пока готовится завтрак, не валяются на диване по вечерам. Все в их доме резко отличается от того, как было раньше, и поэтому первое, что я говорю, заходя в кабинет к Гарри:
- Какого черта между вами происходит?
Крестный спит в наколдованном гамаке и на мои слова никак не реагирует. Закрываю дверь, прислоняюсь к ней спиной. Замечаю мантии на кресле, мятые рубашки и вывернутые наизнанку брюки, пустые чашки на полках с книгами по защите от темных искусств. Я теперь не понимаю, кто из нас больше запутался в том, как жить, и не знает, что делать дальше. Гарри старше меня в два раза, и бардак, окружающий его, в два раза больше.
Крестный спит в наколдованном гамаке, а я продолжаю сидеть у двери, не произнося ни слова. Какого черта, какого черта… Столько вопросов и ни одного ответа. Я ухожу до того, как он просыпается, собираю разбросанные по бабушкиному дому документы и иду устраиваться на работу в Отдел магического транспорта.
Пропасть тихо смеется.
* * *
Мои пальцы испачканы в чернилах и покрыты несчетным числом мелких порезов. Они впитали столько летучего пороха за последние три года, что хватит на несколько путешествий по Каминной сети, но я теперь не путешествую через камины. Ненавижу их.
Мне двадцать один и меня могут уволить за то, что уже неделю не появляюсь в Министерстве, но это неважно. Меня греет бабушкин плед и мучает похмелье, магическое радио на первом этаже орет несколько дней подряд, а я все ленюсь спуститься и выключить. Лежу, смотрю на свою любимую минутную стрелку и улыбаюсь ей, как старой знакомой.
- Ничего не меняется, - произносит голос крестного. Он стоит в дверях с каким-то помятым тортом в руках, в светлых джинсах и клетчатой рубашке, и я бы удивился ему, но нет сил.
- Как Лили? - спрашиваю я. - Собирается в школу?
- Уехала.
- Что?
Может быть, я слишком долго ходил по этому непонятно кем нарисованному кругу, может быть, мне не стоило так часто менять направления, но три года и весь этот порох, и пепел, и шрамы на руках, и я лежу под давно остывшим пледом, греюсь воспоминаниями, а Лили уехала. Куда, какого черта, зачем торт?
- Ты не позвал меня.
- Ты бы почаще вылезал из кровати. Письма на крыльце, - Гарри кладет торт на кресло, засовывает руки в карманы и на одном дыхании произносит: - Можно пожить у тебя?
- Гамак надоел?
Он не знает, что я знаю, и наши гляделки в этот момент - самое глупое, что когда-либо между нами случалось. Гарри кивает и пожимает плечами, а мог бы что-нибудь рассказать, почему так случилось или что теперь будет, что угодно, но он молчит и тыльной стороной ладони трет шрам на своем лбу.
- Только одно условие, - говорю я, прижимая к себе подушку. - Ты не встречаешь со мной Рождество.
* * *
Условий оказывается намного больше, они появляются одно за другим, и их можно было бы даже записывать, чтобы не забывались, но никому из нас не охота заниматься такими глупостями. Первое из них я выкрикиваю уже тем же вечером:
- Не трогай мои часы!
- Но они сломаны.
- Не трогай.
Гарри соглашается и принимает к сведению, что правильного времени в этом доме не существует. У него на левой руке есть свои часы и там свое время, а я продолжаю жить так, как привык. На мое место в Министерстве находится какой-то другой придурок, только недавно закончивший школу, и я убеждаю себя, что так даже лучше.
Я расстаюсь с каминами и мешками летучего пороха, с миллионами идиотских отчетов и необходимостью куда-то идти каждое утро. Я жгу листья во дворе, стираю чернила с рук, и мне кажется, так действительно намного лучше.
- Мне нужно задать тебе пару вопросов, - говорит крестный как-то раз в начале зимы. - О твоей работе.
- Я безработный, - огрызаюсь я. - Будто не знаешь.
Я не замечаю темно-красную папку, с которой Гарри возвращается домой, и не обращаю внимания на то, как он себя ведет и как держится. Завариваю ему чай, вскрываю последнюю пачку с печеньем. Что-то понимать я начинаю только в тот момент, когда он прижимает меня к стене и твердо повторяет:
- Мне нужно задать тебе пару вопросов. Отвечай честно, пожалуйста.
- Тогда, пожалуйста, не души меня.
Он ослабляет хватку и на несколько секунд закрывает глаза. У него ледяные пальцы. А я жду вопросов, но так и не получаю их.
- Один из последних каминов, которые ты добавлял к сети, - произносит Гарри тихо, - был использован для убийства бывшего члена Ордена Феникса. Ты рассматриваешься как соучастник. Тебя собираются арестовать, и меня бесит, что я ничего не могу сделать.
- Это глупо, - говорю я. - Можно проверить, что я невиновен. У вас, авроров, наверняка есть…
- Тед, - крестный обнимает меня и шепчет прямо в ухо: - Сваливай. Сейчас же. Куда угодно. Здесь, - он пихает мне в руки темно-красную папку из Аврората, - вся информация, которая у них есть на тебя. Прочитай, чтобы знать. Хорошо? Тед?
- Какого черта…
Я слышу, что во дворе аппарируют. Беру чашку с чаем, который был сделан для Гарри, хватаю печенье и проверяю, что волшебная палочка при мне.
- Акцио плед!
Все тридцать семь пледов, распиханных по кладовкам, летят мне прямо в лицо, но я хватаю тот единственный, который мне нужен, и прижимаю его к себе.
- Не ломай мои сломанные часы, - это последнее, что я говорю крестному перед тем, как аппарировать.
* * *
Мне отлично живется в скитаниях и без того, чтобы знать, в чем именно меня обвиняют, но однажды я все-таки открываю данную мне крестным папку и читаю ее содержимое. Смех и беспокойство смешиваются где-то в грудной клетке, а я не знаю, что все это значит. Хогвартс остался далеко в прошлом, но обрывочные знания, полученные в его стенах, все еще со мной, и я точно знаю, что человек, к чьей смерти я якобы причастен, умер еще до моего рождения.
Это глупо и бессмысленно, а воспоминания о последнем разговоре с крестным никоим образом не помогают прояснить сложившуюся ситуацию, поэтому я меняю внешность и иду к нему сам. Ищу его в своем собственном доме, потому что откуда-то точно знаю, что он все еще там.
- Кто вы такая? - спрашивает он, открывая мне дверь, и я, отталкивая его в сторону, прохожу внутрь и тут же избавляюсь от внешности какой-то случайной блондинки, встретившейся мне накануне. Крестный улыбается. Трет подбородок, закрывает за мной дверь и предлагает присесть. Будто бы это не мой дом, а его.
- Как там мои часы, в порядке? - спрашиваю, забираясь в кресло. Замечаю порядок вокруг, такой тошнотворный и присущий скорее взрослым, чем Гарри, что никак не сочетается с образом крестного в моей голове.
- Время показывают, - говорит он, пожимая плечами.
Я перестаю осматриваться по сторонам, перевожу взгляд на Гарри. В тот момент я еще ничего не понимаю, но наконец-то начинаю подозревать. Тянусь за волшебной палочкой настолько незаметно, насколько умею, но человек, выдающий себя за моего крестного, все замечает.
- Даже не думай, - говорит он и щелкает пальцами.
И я замираю.
* * *
- Мерлин, - говорит Гарри, когда меня бросают на пол рядом с ним.
- Всего лишь Тед, - огрызаюсь в ответ. И только привыкнув к окружающему нас полумраку, я замечаю слезы на его глазах.
Мое тело все еще слегка онемевшее, и кажется, что мелкие Поттеры сидят рядом и колют меня десертными вилками, соревнуясь между собой, кто сделает это больнее.
- Что произошло? - спрашиваю я, отплевываясь от пыли. - Тот человек, про смерть которого было в папке, он мертв уже давно. Но ты это и так знаешь, не так ли?
- А ты-то откуда знаешь?
- Читал старые выпуски Пророка для одного из домашних заданий по Истории Магии.
- Вот черт, - говорит Гарри. И больше - ни слова.
Мы лежим, связанные, в подвале бабушкиного дома, и слушаем тишину. Мне требуется несколько часов для того, чтобы придумать, как избавиться от веревок. Нужно только представить, что мои запястья тоньше, чем есть на самом деле, представить, что мои руки - руки ребенка, а не взрослого человека, и тогда веревки спадают сами собой.
Протягиваю освобожденную руку и легонько прикасаюсь к давно небритой щеке крестного. Гарри скашивает глаза, чтобы увидеть мою ладонь, и я чувствую, как он улыбается.
- Хоть какое-то разнообразие, - произносит он тихо.
* * *
Все веревки развязаны, мы прислоняемся к стене и нам ужасно не хватает костра рядом. Окружающую нас темноту нужно чем-то разбавлять, а тишину - нарушать, поэтому я произношу:
- Я скучал.
- Думал, тебе понравится жить, постоянно перемещаясь и меняя внешность, - отвечает мне крестный.
- Было круто. Что нисколько не отменяет сказанного ранее.
- Я бы предпочел, - говорит Гарри, поворачивая лицо в мою сторону, - чтобы ты никогда здесь не появлялся.
Я ничего не отвечаю, и тогда он продолжает:
- Я думал, что единственно верный способ уберечь тебя…
- Что, соврать мне?
У Гарри теплые руки и уставшие глаза, и спутанные, давно не мытые волосы, а очки сползли на кончик носа. Он трет шрам и качает головой, и он наконец-то взрослый. Здесь и сейчас, в подвале бабушкиного дома, он впервые ведет себя как взрослый, когда, взяв мои руки в свои, объясняет, что сделал, зачем и почему.
Он рассказывает, что тот, кто передал мне папку, был всего лишь иллюзией, созданной им за какую-то пару минут, и что папка - тоже иллюзия. Чертовски хорошая и почти настоящая, замечаю я. Он рассказывает, что ему нужно было быстро и без моих вопросов сделать так, чтобы я исчез, растворился и не был найден теми, кто схватил его самого, и я удивляюсь, как можно принять такое важное решение так быстро. Я удивляюсь, почему нельзя было просто сказать: спрячься, за тобой охотятся. Почему нельзя было не врать, спрашиваю я, но правда в том, что я и так знаю, что не оставил бы его одного, не стал бы скрываться, зная, что он лежит связанным в каком-то подвале.
- Но зачем выставлять все так, будто я в чем-то виновен?
- Знаешь, если бы мне сказали, что я замешен в убийстве, я бы никуда не сбежал. Попытался бы доказать, что невиновен. Но тебе это совершенно неважно. Тебе нужен был только повод, чтобы сбежать, и я дал тебе его - причем такой, чтобы ты не вернулся.
- Но я вернулся.
- Нужно было взять какое-нибудь другое имя, - усмехается Гарри.
Мне хочется напомнить ему, что благодаря мне его руки развязаны, что он на шаг ближе к побегу, чем все время до этого, мне хочется заверить его, что скоро все закончится, но он выпускает мои руки из своих, обнимает себя и тихо произносит:
- Если я попытаюсь сбежать, они убьют Лили.
* * *
Тот, кто притворяется Гарри и живет в моем доме, на самом деле как-то связан со мной и работой в Отделе магического транспорта, только крестный либо не знает, как именно, либо не хочет делиться. То, что происходит, довольно неплохо организовано: им не удалось сразу же поймать меня, но они смогли сделать так, чтобы Лили оказалась в ловушке. И они смогли поймать Гарри.
Я пытаюсь собрать все факты вместе, обрисовать ситуацию в своей голове, но, видимо, я отвратительный художник, потому что ничего не выходит. Я не понимаю, зачем все это, зачем здесь я. Не понимаю, что дальше: мы не можем выбраться из подвала, но и вечно сидеть в нем не можем. Единственный человек, который может меня искать, заперт вместе со мной, и нет никакой надежды на помощь извне.
- Ты думаешь, я был нужен им только потому, что мы живем вместе? Чтобы я не заметил изменений или пропажи, или чтобы…
- Я думаю, - перебивает Гарри, - что все дело в том, ты метаморф. Чтобы они там не делали, они используют мою внешность для своих дел.
- Оборотное зелье.
- Именно. А меняться так, как это делаешь ты, куда проще.
Общей картины никак не выходит, но, может быть, она и не нужна. Если у них - кем бы они ни были - есть Лили, у них есть не только Гарри, но и я.
* * *
- Ты будешь делать то, о чем я прошу, и никому ни о чем не расскажешь, - говорит мне лже-Гарри, а я молча киваю, так, как это делают куклы в руках маленьких девочек.
Я зачем-то возвращаюсь на работу в Министерство, и мои руки снова пропитываются бумажным запахом летучего пороха. Я снова занимаюсь абсолютно бессмысленным написанием отчетов - с той лишь разницей, что теперь мне плевать на них, а раньше - бесило. Я возвращаюсь в подвал, прислоняюсь спиной к стене и молчу.
- Вот сволочи, - произносит крестный.
А я смотрю на противоположную стенку и мне немного грустно, что там не висит моих сломанных часов. Мне слегка неприятно, что не могу рассказать Гарри о том, как много неинтересных событий произошло сегодня, и что-то сжимается внутри, когда он начинает нести какой-то бред, а я не могу послать его к черту. Я хочу спросить его, что мне делать, и что происходит, и что будет завтра, но у меня не выходит даже разомкнуть плотно сжатые губы.
А когда я не пытаюсь ничего сделать, когда не сопротивляюсь необходимости молчать, мне необъяснимо хорошо. И ничего не беспокоит, и сводящая с ума легкость будто бы поднимает меня над пыльным полом бабушкиного подвала.
- Империус, - шепчет Гарри где-то совсем рядом. - Я никогда не учил тебя сопротивляться ему. Вот идиот.
Вот уж действительно, мысленно соглашаюсь я.
* * *
Я засыпаю прижатым к груди крестного, слушая его голос и не имея возможности ответить.
- Что-то не так, - говорит Гарри, когда я просыпаюсь. - С заклятием, наложенным на тебя, определенно что-то не так. Ты чувствуешь это? Попробуй кивнуть.
Пробую, но ничего не выходит, однако Гарри другого мнения.
- Ты пытаешься, - говорит он, а мне кажется, что я чувствую, как он улыбается. - Заклятие работает неправильно. Не до конца. Не так, как должно. Это значит, что ты можешь избавиться от него, нужно только пытаться. Попробуй, - он задумывается, - я не знаю, попробуй сосредоточиться на том, что тебя раздражает. Тебя же всегда что-нибудь раздражает. Я, например.
Хочу сказать ему, что он даже не представляет, насколько прав сейчас, но это желание так и остается в форме невысказанной мысли. Если верить Гарри, присутствие мыслей в моей голове означает, что я пытаюсь бороться, и мне как никогда хочется верить ему.
Поэтому я выбираю злиться на Рождество, которое отняло у меня бабушку, и вспоминаю все последующие, проведенные в одиночестве. И тут же понимаю, что следующее уже совсем рядом, а у меня нет возможности провести его одному.
У Гарри теплые ладони, они стирают слезы с моих щек.
- Рождество, - с трудом произношу я.
- Знаю, - отвечает мне Гарри.
У него теплые губы, они касаются моего лба.
* * *
- Никто не умрет, ты слышишь меня?
Я слышу. Туман вокруг настолько плотный, что я не вижу ничего, кроме плеча крестного, и единственная мысль, оставшаяся в моей голове, заключается в том, что Гарри не прав. У нас же было условие, мы же договорились, никакого Рождества вместе. Если я переберусь к другой стенке и заберусь в какую-нибудь коробку, накроюсь пледом, затеряюсь в этом пугающе сером тумане - тогда, может быть, все обойдется?
Хочу попросить его, чтобы отпустил, но он снова обманывает меня, говоря, что все будет в порядке, и не дает выбраться из своих объятий.
- Иди к черту, - шепчу я.
Гарри смеется и обнимает крепче. Следит за стрелкой на своих часах, и это так скучно, думаю я, когда стрелка идет туда, куда ее направляют, так неправильно, что она не пытается убежать. Зачем так страстно стремиться к будущему, зачем отсчитывать время? Живи.
- Сопротивляйся, - напоминает Гарри. - Это то, что ты умеешь лучше всего: противиться чужой воле, не следовать правилам, установленным кем-то другим. Я знаю, ты можешь. Ты тоже это знаешь.
Но знать мало. Для того, кто пытается сопротивляться, я слишком слаб. Империус не идет ни в какое сравнение с кострами на подоконниках. Мои пальцы пахнут бумагой, летучих порохом и золой из чужих каминов - что толку, что я послал к черту эту работу, если я снова там? Я слишком долго жил, сопротивляясь какой-то ерунде, так что теперь мне легче убежать и спрятаться в тумане, чем бороться.
Хватаю крестного за запястье, хочу узнать время.
- Четверть восьмого, - произносит он.
Пусть так и будет, думаю я.
Наверное, мы с часами понимаем друг друга, потому что некоторое время спустя Гарри усмехается:
- Кажется, ты остановил время.
Кажется, я говорил, что не хочу проводить с тобой Рождество, дорогой крестный.
* * *
Туман рассеивается так неожиданно, что я падаю на колени в министерском лифте и начинаю задыхаться. Кто-то помогает мне встать и интересуется, все ли в порядке, и я бездумно киваю. Все ужасно, конечно, но зато я наконец-то в сознании.
Выхожу в Атриум и останавливаюсь у одного из каминов, пытаясь решить, куда отправляться. Рассказать ли кому-то о том, что происходит, или вернуться к Гарри? Очередь отправляющихся по домам уменьшается быстро, и к тому моменту, как я оказываюсь в камине, никаких адекватных идей о том, что делать дальше, у меня нет. Поэтому возвращаюсь домой и передаю лже-Гарри несколько документов, немного сбивчиво рассказываю, что сделал все, о чем он просил, и спускаюсь в подвал.
Молча сажусь у стены, жду, когда закроется дверь. Поворачиваюсь к крестному лицом. Спрашиваю:
- Скучал?
- Ты даже не представляешь, как сильно, - отвечает мне Гарри.
* * *
Все сводится к тому, что стоящие за всем люди - странноватые мошенники, с одним из которых я когда-то учился в Хогвартсе. Гарри считает, что они только начинают, что все их усилия, направленные на добычу денег и магических артефактов через меня и, собственно, самого Гарри, только основа для чего-то более масштабного, более страшного. От меня им требуется доступ в дома волшебников, способность создавать порталы, подключать и отключать камины от Каминной сети и делать не отслеживаемой аппарацию, а приятным дополнением ко всему этому - способности метаморфа, чтобы заметать следы. От Гарри им нужно невмешательство Аврората и доступ к разной информации, а также уверенность в том, что за ними никто не охотится.
Мы обсуждаем все это шепотом, рисуя пальцами на пыльном полу нелепые схемы. Я притворяюсь, что все еще под Империусом. Гарри в сотый раз объясняет, как правильней всего обезопасить Лили, и однажды, где-то в конце января, я оказываюсь в гостиной Гриффиндора в образе какой-то тощей маггловской девочки с двумя хвостиками. Обмануть лестницу, ведущую в спальню девочек, у меня, тем не менее, не получается, и я поджидаю Лили в гостиной.
- Привет, мелкая, - говорю я шепотом, - все еще собираешься приручать драконов, когда закончится этот кошмар?
Она скрещивает на груди свои тоненькие ручонки и хмурится.
- Неужели не узнаешь меня? - смеюсь я, а она пожимает плечиками. - Ну, Люпин же.
Получаю от нее толчок в бок и грозное “ты не пришел меня проводить!”.
- Сейчас не об этом. Выйдем?
Мы выбираемся из башни Гриффиндора и долго плутаем по коридорам, пока не находим один достаточно пустынный. Я снова становлюсь собой, забираюсь на подоконник, разжигаю маленький костерок. Лили остается стоять.
- Мне нужно, чтобы ты сняла свой кулончик. Сделаешь это?
- Это подарок, от папы, - произносит она, но поворачивается ко мне спиной, приподнимает свои рыжие волосы и позволяет расстегнуть застежку. - Что-то случилось? С этим кулоном было что-то не так в последнее время. Мне казалось, он душит меня во сне. Он заколдованный?
- Да, но вряд ли бы он тебя задушил.
- Что тогда?
Я не говорю ей, что кулон - портал, имеющий двойника в руках у ее лже-отца, и что одного его слова было бы достаточно, чтобы активировать портал на шее Лили и перенести ее прочь из безопасного Хогвартса. Я не говорю всего этого, только прошу быть осторожной, и она обещает, что будет.
Лили уходит, а я еще долго сижу на подоконнике, грея руки над потухающим костром.
- Мистер Люпин? - слышу я удивленный голос и улыбаюсь. МакГонагалл.
- Я вас ждал, - говорю я и вытаскиваю из внутреннего кармана мантии письмо от Гарри.
* * *
В тот же вечер лже-Гарри решает обновить наложенный на меня Империус и в подвал я возвращаюсь в окружении плотного тумана. Мой Гарри, как всегда, ругается, садится ближе и прижимает меня к себе. Просит сопротивляться, и в этот раз все получается гораздо быстрее.
Я поднимаю голову и будто в первый раз замечаю, что он бородат. Хочу сообщить ему, что с Лили все в порядке, что МакГонагалл предупреждена, что все мелкие Поттеры будут под ее присмотром и - непременно - в безопасности. Хочу обрадовать его и тянусь к его уху, чтобы он услышал мой шепот, потому что говорить громко нельзя, да и вряд ли на это хватит моих сил.
Я тянусь к нему, но кажется, что тону, что туман слишком плотный и сквозь него не продраться. Прижимаюсь губами к его заросшей щеке совсем близко с ухом. Пытаюсь прошептать хоть что-нибудь, но только молча приоткрываю губы и так и не произношу до утра ни слова.
* * *
- Почему вы вечно во что-то впутываетесь, Поттер? - спрашивает МакГонагалл, и после переводит взгляд на меня: - И вы, мистер Люпин, не лучше.
Я пью кофе и с грустью думаю о том, что его сварила не Джинни, а в бабушкином доме несколько авроров ищут принадлежащие мошенниками вещи. Все закончилось быстро и без нашего участия, всех негодяев арестовали и нам теперь остается только пить кофе и давать показания. Меня мучает головная боль и желание вышвырнуть всех прочь из моего дома, но МакГонагалл тепло улыбается и говорит о том, как была рада снова меня увидеть, пусть и при таких обстоятельствах, и я решаю, что она может остаться.
- Идите к черту, - говорю я всем остальным, - приходите завтра.
МакГонагалл уходит ближе к полуночи, оставляя нас с Гарри одних. Я листаю ту папку, которую крестный дал мне в начале зимы, он наблюдает за мной.
- Здесь, однако, не так много лжи, - замечаю я. - Если заменить “Аврорат” на “твой сумасшедший однокурсник и его приятели” и забыть про то, что кого-то там якобы убили, все, в общем-то, верно. Но не делай так больше.
- Не буду.
- Будешь же, - огрызаюсь я.
- Буду, - соглашается Гарри. - Потому что твоя безопасность важнее.
- Если бы не я…
Если бы не я, неизвестно, что вообще было бы - я не знаю, стоит это говорить или лучше оставить невысказанным, но Гарри не дает мне решить: кидает в меня диванной подушкой. И я замолкаю.
- Где Джинни? - спрашиваю, когда молчать надоедает.
- Я не знаю.
- Что между вами произошло?
Гарри пожимает плечами. Встает с дивана и говорит, что идет бриться. Я бы мог его догнать, остановить, прижать к стене и попросить честных, взрослых ответов. Я бы хотел, чтобы он был со мной взрослым, но он никогда не будет. Он так и останется тем, кто залезает в холодильник среди ночи и ворует оттуда купленное детям мороженое. Тем, кто забирается на качели с ногами, когда в саду никого нет, и ему кажется, что никто не наблюдает.
Но я всегда наблюдаю.
Я останавливаюсь у дверей в ванную комнату и слежу за тем, как неуклюже он бреется. Гарри замечает меня в отражении зеркала, его рука дрожит и на правой щеке появляется кровь. Я вытаскиваю палочку из кармана, подхожу ближе и залечиваю порез.
- Лучше верни мне время, - говорит он, показывая на остановившееся часы на своей руке.
Я беру его за запястье. Не знаю, может быть, минутные стрелки и правда мои единственные друзья, и только они прислушиваются к тому, что я говорю. Не бегите вперед, вы там ничего не забыли, и, так уж и быть, не стойте на месте.
Четверть восьмого медленно превращается в семь часов и четырнадцать минут, а после в семь часов и тринадцать минут, а через некоторое время - прыжком - снова показывает на четырнадцать. Гарри качает головой и бубнит что-то про то, что он не это имел ввиду, но я ухожу из ванной и кричу ему уже с первого этажа, кричу так громко, чтобы он обязательно услышал:
- Ничего не знаю, дорогой крестный. Теперь у вас есть время.
* * *
Мы спорим, кто следующим выбирает фильм на вечер, и завтракаем мороженым. Мы играем в квиддич на заднем дворе и подкидываем галлеоны в воздух, чтобы узнать, кто сегодня моет посуду. Мы не работаем и даже ни разу не говорим о том, что, может быть, пора уже возвращаться к нормальной жизни.
- Что скажешь на то, чтобы научиться противостоять Империусу? - спрашивает Гарри, когда от очередного фильма остаются только титры.
Мы лежим на разложенном диване, каждый под своим пледом, и я не то чтобы против, но не прямо же сейчас. Но Гарри берет свою волшебную палочку со стола и приставляет ее к моему виску.
- Что скажешь?
- Да пофигу, - отвечаю я и хочу добавить что-то еще, но все мысли из моей головы исчезают и появляется одна-единственная, исходящая от Гарри:
- Вымой посуду.
На полпути к кухне я все-таки останавливаюсь, раздраженный и непонимающий, а чего это я, галлеон же указал на Гарри, и возвращаюсь на диван. Забираюсь обратно под бабушкин плед и с тревогой поглядываю на окружающий меня туман.
- Это интересно, - говорит Гарри, снимая с меня Имериус. - Никогда не видел такой реакции. А если заставить тебя делать то, что тебе и так хочется делать? - и, не дав мне сказать, вкладывает другую мысль в мою голову: - Смотри на часы.
И я смотрю. Но не на те, на которые любил смотреть раньше, а на часы на запястье крестного. Мне кажется, что когда я был маленьким, он носил часы со звездами, но теперь вместо них обычные часы со стрелками, разве что время у них свое, не такое, как у большинства.
Мне нравится прикасаться к его часам, прокручивать их на его запястье. Мне нравится, что я могу убедить минутную стрелку сделать два круга в обратном направлении.
Гарри говорит мне смотреть на часы, и я смотрю, и играюсь с его временем, и прикасаюсь к его теплой руке, и…
- Однако, - заклятие спадает, я чувствую это, но не двигаюсь. - Желания сопротивляться не было?
- Скорее наоборот. Ты экспериментируешь или учишь меня?
- Все вместе, - отвечает Гарри.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю на крестного. Очки сползли на кончик носа, волосы лезут в глаза и скрывают шрам. Щеки небриты. И если это не игра моего воображения, он выглядит моложе, чем раньше, и безмятежнее, и, вроде бы, счастливее.
- Так что дальше? - спрашиваю я. - Мне убраться в гостиной, сварить тебе кофе? Или что?
- Сделай то, что хочешь сделать, - отвечает он.
Сначала я думаю, что это всего лишь слова, и в них ничего не заключается, никакого смысла и никакой силы, но у крестного красивые ярко-зеленые глаза, они смотрят на меня и его голос звучит в моей голове: “Сделай то, что хочешь сделать”.
- Ты ставишь на мне эксперименты, - с трудом выговариваю я. - Это отвратительно.
Сползаю с дивана и выбираюсь на крыльцо, хлопаю дверью, прислоняюсь к ней спиной. На улице начало марта или, возможно, конец февраля - я давно не сверялся с календарями. Поздний вечер, безоблачное небо и сумасшедший холод, а я сижу в футболке и шортах, тру глаза и отгоняю туман.
Мне все еще двадцать один, хотя, с учетом всех пережитых вечностей и бесконечных возвращений назад, трудно трезво оценивать свой возраст. Я все так же боюсь Рождества и у меня нет друзей, кроме минутных стрелок и - возможно - Гарри. И я не знаю точно, чего хочу, и это пугает меня больше, чем гипотетическое возвращение какого-нибудь Волдеморта. С Темным Лордом всегда справится Гарри, а с моими желаниями мне бороться самостоятельно.
Гарри вылезает через окно и оказывается рядом, и туман тут же исчезает.
- Только не говори, что это интересно, - предупреждаю я, - иначе я тебе врежу.
Он разводит костер прямо на крыльце и накидывает мне на плечи бабушкин плед.
- Так что ты хотел сделать? - спрашивает крестный.
- Посидеть под звездами, конечно же, - отвечаю я.
А сам незаметно поглядываю на его губы и облизываю свои.
* * *
Мы смотрим на часы, нам с ним очень нужно куда-нибудь посмотреть в этот момент, и говорим друг другу: ха, четверть восьмого. Он улыбается, меня бьет дрожь. Мы смотрим на часы, ожидая, что хоть что-нибудь изменится, но ничего не происходит.
Я закрываю глаза и прижимаюсь к его груди. Я напуган, растерян. Остановился, чтобы разобраться в себе, но только сильнее запутался.
- Для того, кто пытается убежать в другом направлении, - говорю я, - осталась вечность. Я хотел сказать тебе это очень давно. Я хотел сказать, что никогда не дождусь окончания Хогвартса, но вот я здесь, а Хогвартс остался в прошлом, а я все еще думаю о том, что надо было сказать тебе это когда-то очень давно. Надо было тебе остаться и послушать, но ты ушел.
Гарри молчит, и я продолжаю:
- У тех, кто пытается убежать, впереди вечность. Только не говори, что ты останешься и будешь всем доказывать, что ты такой же, как все. Это неправда. Нормальные люди едят мороженое ложками, а не руками. Я все про тебя знаю.
- Это неправда, - отвечает Гарри.
- Ну и иди тогда к черту, - говорю я, встаю и иду варить кофе.
Он останавливает меня, прижимает к стене. У него теплые руки и уставшие и очень красивые зеленые глаза. И теплые губы - я знаю, я целовал их несколько минут назад, устав сопротивляться его навязчивому “сделай то, что ты хочешь сделать”. Я смотрю на них и усмехаюсь: все снова не так, как бы мне хотелось. Я снова ошибся, и пропасть, ожидающая за каждым поворотом, теперь даже не прикладывает усилий, чтобы заполучить меня к себе. Я оступаюсь на каждом шагу, я выбираю не то и не тех. Я устал.
- Отвали, пожалуйста, - говорю, избегая смотреть ему в глаза. - Мне неловко и противно. И хочется крепкого кофе.
- Думаю, ты знаешь все-таки не все. И я никогда не говорил тебе спасибо за то, что ты для меня сделал, - он улыбается и добавляет: - Спасибо.
И невесомо касается моих губ.
- Знаешь, ты прав, - произносит он шепотом. - Это неловко, противно, и я бы тоже не отказался от ко…
- Заткнись, - прошу я.
И Гарри целует меня снова.
~fin~
Я не считаю, что здесь есть ООС Скабиора. Я много думала о нем, и мы ведь не знаем, каким он был во время Турнира. Мы знаем его три года спустя, когда он среди егерей, но что было за три года до этого? Что мы вообще о нем знаем?
Эта история переделывалась много-много раз, и в конце концов стала сказкой. И мне она нравится, а если кому странно - ну ок. Я люблю не рассказать половину событий и делать вид, что так и надо.
Фанфик по заявке № 28
Скабиор/Флёр Делакур. "Нехорошо радоваться таким вещам, но сложно удержаться".
(заявка - я просто не понимаю, как работает рандом! - alter-sweet-ego)
Название: Одинокий король
Автор: magnolya
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Пейринг: Скабиор / Флер Делакур
Жанр: общий
Аннотация: Одинокий Король был самым одиноким из всех королей, которых Принцесса когда-либо встречала.
Отказ: отказываюсь
Комментарий: написано на Фест редких пейрингов «I Believe»
Предупреждения: AU
Размер: мини
Статус: закончен
читать дальшеВаллийского зеленого увели с арены и заманили в клетку, и можно было притвориться, что его огонь теперь далеко и не коснется ее, можно было расслабить руки и перестать озираться. Слезы на щеках были горячее его огня. Шум собравшихся на стадионе людей мог спрятать плач воздуха, разрываемого крыльями, он мог быть таким же обманчивым, как спящий дракон. Валлийский зеленый мог вернуться к ней в любой момент…
***
Расскажешь про Одинокого Короля?
Однажды одна глупая Принцесса решила отправиться в чужую страну на соревнования…
В прошлый раз она была смелой.
Глупая, смелая - а есть ли разница? Принцесса была волшебницей, ее учили магии с самого детства. Привыкнув, что магия всегда при ней, Принцесса даже не подозревала, что может быть как-то иначе - и именно поэтому она была глупой. И смелой, конечно, так как не побоялась принять участие в соревнованиях наравне с принцами из других стран. Кубок выбрал четверых самых достойных, было объявлено первое состязание: каждый из участников должен был достать золотое яйцо, охраняемое драконом. Наша Принцесса знала усыпляющее заклинание и поэтому вышла на встречу со своим драконом, ничего не боясь.
Но драконы не спят.
Все ты знаешь. Да, дракон задремал, но не уснул. Он дышал огнем, который чуть было не поймал Принцессу, но она наколдовала воду, плеснула ее в дракона и смогла сбежать целой и невредимой с золотым яйцом в руках. Желая побыть в одиночестве, она спряталась за поставленными для участников шатрами, где ее и нашел Одинокий Король.
Он выглядел как бродяга, давно не покидавший улиц, и Принцесса, стоило ей увидеть его, сразу же испугалась. Хоть она и была из тех принцесс, которые не боятся красть охраняемые драконами яйца, этот бродяга со спутанными волосами смог ее напугать. Но после он помог ей подняться и угостил шоколадной розой, которую Принцесса с удовольствием приняла…
Глупая принцесса!
Да. Когда шоколад растаял на ее языке, Принцесса почувствовала, как невидимые цепи сковали ее руки и ноги. Одинокий Король взял ее палочку и переломил пополам. Принцесса не могла пошевелиться и стала уменьшаться в размерах, а Одинокий Король наблюдал за ней с пугающе беспечной улыбкой. Он дождался, когда она станет размером с куклу, бережно поднял ее с земли и убрал в карман своего грязного пиджака.
Принцесса очнулась уже в разрушенном и безлюдном замке, окруженном высочайшей каменной стеной. Круговые анфилады забитых старьем комнат располагались на обоих этажах замка, а в центре под разбитым куполом находился сад.
Одинокий Король оставил Принцессу в комнате с дырявыми желтыми шторами. Через эти дырки солнце на рассвете забиралось в захламленную комнату и будило Принцессу. Каждый новый день был близнецом предыдущего: Одинокий Король жил так, будто бы никакой Принцессы в его замке не появилось, а она непрерывно искала выход из его замка.
Но выхода не было.
Без палочки Принцесса была бессильна. Но даже если бы она в достаточной мере владела беспалочковой магией, ей бы это не помогло: замок Одинокого Короля не терпел какой бы то ни было магии. Да и сам Одинокий Король тоже. Он признавал только зелья из подвала своего замка, сваренные кем-то из его предков очень-очень давно. Одно из них он использовал как начинку для шоколадной розы, чтобы похитить Принцессу, другое - чтобы помочь ей быстрее вылечить ожоги, оставшиеся после встречи с драконом.
Одинокий Король был добр с ней?
Он не причинял ей вреда. Изредка наблюдал за ее попытками выбраться из замка, перелезть через стену или прорыть ход, и приносил зелья, чтобы Принцесса залечила свои разодранные коленки. Он не обращался с ней как с пленницей и не удерживал силой в своем замке, но и отпускать не желал.
Он был одинок?
Одинокий Король был самым одиноким из всех королей, которых Принцесса когда-либо встречала. Он жил с двумя спятившими эльфами в замке, принадлежавшем его могущественным предкам, о которых он еще несколько лет назад даже не подозревал. Одинокий Король вырос на улице, в тени чужого замка, и был воспитан женщиной, ничего не знавшей о магии и о том, что где-то есть замок и два эльфа, готовые полностью подчиняться его воле.
Но как он нашел свой замок?
Одинокий Король никогда не рассказывал об этом Принцессе. Он не любил разговаривать, да и Принцесса не была настроена болтать с ним. Она искала что-нибудь, способное помочь ей выбраться, но безуспешно. И однажды Принцесса напала на Одинокого Короля.
Принцесса сделала ему больно?
Она хотела только лишь пригрозить ему, но он был такой тощий, растерянный и забывший о существовании других людей, что ее угроза тут же и претворилась в жизнь. Принцесса несильно толкнула его, а он упал. Врезался в неустойчивое нагромождение вещей, которые принадлежали многим поколениям королей, живших в его замке до него. Принцесса успела отскочить, а Одинокий Король оказался похоронен под необъятной грудой старинного хлама.
Принцесса молча стояла в стороне, пока по темному полу не потекла кровь. Тогда она подумала: если с Одиноким Королем что-то случится, она останется в его замке совершенно одна.
И она решила его спасти.
Ну вот, ты и без меня все знаешь, Изабель. Да, Принцесса поспешно раскидала в сторону завалившие Одинокого Короля вещи и обнаружила его с ржавым наконечником стрелы в правом плече. Он не шевелился и почти не дышал. Разорвав его окровавленную рубашку, Принцесса увидела, что все его тело покрыто маленькими порезами, складывающимися в причудливые узоры.
Я знаю, стрела была заколдованной!
Принцессе потребовалась помощь эльфов, чтобы забраться в подвал и отыскать необходимые зелья, терпение в изучении многочисленных книжек, разбросанных по всему замку, и несколько недель, чтобы вернуть Одинокого Короля к жизни.
Принцесса привыкла сидеть рядом с ним и рассказывать ему французские сказки. Порезы Короля заживали медленно, дыхание не выравнивалось. Принцесса даже забыла о том, что ей нужно искать какие-нибудь пути из замка, и перестала злиться на Одинокого Короля за то, что похитил ее.
Она привыкла спать в кресле у его окна и видеть заходящее по вечерам солнце. Однажды, проснувшись незадолго до заката, Принцесса обнаружила, что постель Короля пуста, и отправилась искать его.
Одинокий Король нашелся в заброшенном саду. На нем не было его обычных вещей, мятых, клетчатых и выцветших, а волосы были чистые. И он впервые стал похож не на попрошайку с улицы, а на короля.
И тогда Одинокий Король предложил Принцессе стать его Королевой.
Одинокий Король сделал ее своей Королевой. Принцесса…
Королева!
Маленькая Королева устала предпринимать бессмысленные попытки к бегству, но именно в тот момент, когда она отчаялась найти способ покинуть замок Одинокого Короля, то разглядела маленький ключик, привязанный к люстре в его комнате. Его не было заметно от окна, где она провела последние недели, но стало возможным сделать это, лежа рядом с Королем.
Маленькая Королева дождалась, когда он уснет, и украла ключ, такой же горячий, как и золотое яйцо, которое она забрала у дракона когда-то давным-давно, когда еще была Принцессой. Ключ был тонкий и длинный и идеально подходил к единственному углублению в южной части стены, найденному ею в один из первых дней в этом замке.
В стене появилась дверь. Маленькая Королева с легкостью открыла ее и мгновением позже уже была по другую сторону стены. Впереди ее ждал долгий путь через леса и чужие города, и когда он закончился, когда Маленькая Королева добралась до своего замка, она уже знала, что вскоре станет мамой замечательной принцессы.
Откуда она знала?
Чувствовала. Маленькая Королева стала жить, как и раньше, с родителями в своем замке, не вспоминая об Одиноком Короле. Но когда ее принцесса наконец родилась, Маленькая Королева решила, что той нужно имя, которое бы принцессе дал ее отец. И взяв ее, Маленькая Королева отправилась в замок к Одинокому Королю.
Ей не было страшно?
Немного. Но, в конце концов, она была глупой и смелой, и любила побеждать драконов, а Одинокий Король был далеко не дракон. Он увидел новорожденную принцессу на руках у Маленькой Королевы и сказал, что знает, какое имя ей нужно: Изабель.
Как и я?
Как и ты. А теперь спи.
Но ты не сказала, что было дальше. Они жили долго и…
…порознь. Маленькая Королева сказала Одинокому Королю, что будет рада видеть его в своем замке, но он так никогда и не приехал. Он привык быть один в своем замке, и вряд ли что-то могло это изменить. А Маленькая Королева перестала есть шоколад и сражаться с драконами, и все свое время посвятила своей Изабель, как я посвящаю все свое время тебе. А теперь спи, хорошо?
*
Ты рассказываешь ей про меня.
Я рассказываю ей про Одинокого Короля. Он появляется в ее жизни чаще, чем ее отец. Я сказала тебе: ты всегда желанный гость в нашем доме. Я познакомлю вас, только приди. Но что ты делаешь? Ах да, забираешься в мое окно по ночам!
Мне нравится твоя сказка про меня. Не понимаю только, как ты можешь переживать эту историю снова и снова и не сходить с ума.
Кто сказал тебе, что я не схожу с ума? Ты спрашивал меня? Нет, у тебя всегда все не как у людей. Стало одиноко – украду девушку. Девушка сбежала - проберусь к ней в дом. Она попытается меня убить - поцелую ее. Почему бы и нет, действительно. Ведь всем так нравится, когда их похитители возвращаются к ним в дом и лезут с поцелуями!
Французский, детка. Перестань уже.
Ты понимаешь французский, Скабио. Не заставляй меня коверкать слова.
Запирала бы окно, не звала бы на ужин.
Что насчет следующей субботы?
Ты ненормальная.
Глупая.
Милая.
У меня всегда с собой ключ от твоего дома, на всякий случай. Я не пережила того, что ты сотворил, но научилась смотреть на случившееся с другой стороны. Если то, что я понимаю тебя, делает меня ненормальной - ну хорошо. Подумай о следующей субботе, у Изабель день рождения. Твое появление…
…взбесит твоих родителей.
Мои родители никогда не говорили мне, что может случиться так, что какой-то сумасшедший сломает мою волшебную палочку. Никогда не говорили, что бывает так, что рядом нет магии и нужно справляться как-то иначе. Но после встречи с тобой мне уже ничего не страшно.
***
...на постели Изабель валялось скомканное одеяло, а самой ее не было - не было нигде в доме. Флер заметила следы от шоколада на подушке и незакрытое окно, и на ее губах появилась улыбка.
Изабель пропала, но сомнений в том, кто ее похитил, у Флер не возникало. Нехорошо было радоваться таким вещам, но сложно удержаться, ведь у нее на шее висел ключ, а где-то внутри была уверенность, что Скабиор не причинит вреда своей принцессе.
Стоя у гладкой стены с вытянутым позолоченным ключом в руках, Флер вспомнила тот день, когда огонь, дикий, цвета переспелого апельсина, лениво выползал из пасти дракона и дерзко хватал ее за развивающуюся на ветру юбку. Валлийский зеленый так и не вернулся за ней. Скабиор так никогда и не исчез из ее жизни.
В стене появилась дверь, и Флер повесила цепочку с ключом обратно на шею, сделала пару шагов, а затем побежала к входу в дом Скабиора.
- Мама! - раздался крик Изабель. Флер подняла взгляд и увидела дочь, высовывающуюся из окна на втором этаже. - Я встретила Одинокого Короля! Настоящего! И это его замок, здесь все, как ты рассказывала! Мама, смотри, шторы из сказки про него и Принцессу! - Ее тоненькая рука помахала Флер через огромную дырку в стареньких желтых шторах. - Поднимайся, он собирается рассказывать мне свою версию твоей сказки.
Через соседнюю дырку к солнцу тянулась рука Скабиора.
-
-
23.11.2013 в 00:06Допишем, конечно же! Может быть, если не получится быстрее, даже сделаем это где-то в Питере.
-
-
23.11.2013 в 00:17будем сидеть на подоконниках и пить чай, тогда и напишем.
-
-
23.11.2013 в 01:22-
-
23.11.2013 в 10:03-
-
23.11.2013 в 19:03-
-
23.11.2013 в 22:46-
-
23.11.2013 в 23:52